Танковый рейд к Тацинской стал легендарным, а материалы о нём печатались во всех советских газетах. В суровых условиях зимней степи танкисты и мотострелки с боями преодолели 240 километров – такие темпы наступления до этого показывали только немецкие танковые подразделения летом 1941 года

«Воздушный мост» для генерала Паулюса

К началу декабря 1942 года для советских войск, сражавшихся в междуречье Дона и Волги, сложилась очень тяжёлая обстановка. 19 ноября части Красной армии начали операцию «Уран» по окружению 6-й армии генерал-полковника Фридриха Паулюса в районе Сталинграда. Уже 23 ноября кольцо сомкнулось, но, как оказалось, это стало лишь прелюдией к операции, и основные боевые действия были ещё впереди.

Несмотря на просьбы Паулюса разрешить прорыв из кольца, Гитлер приказал ему держать позиции в Сталинграде до последнего. Для снабжения окружённых войск фельдмаршал Геринг обещал фюреру создать воздушный мост, и на аэродромы, расположенные на Среднем Дону, была переброшена половина воздушного транспортного флота Германии. Самолёты регулярно курсировали к Сталинграду, сбрасывая провизию, амуницию и боеприпасы. Одновременно с этим на базе 4-й танковой армии началось формирование «группы Гота», которая должна была деблокировать окружённые войска.

12 декабря собранный немцами танковый кулак начал наступление там, где его не ждали – с юго-западного направления, вдоль железной дороги Котельниково-Сталинград. Началась операция «Винтергевиттер», что в переводе с немецкого означает «Зимняя буря», хотя в советской историографии её чаще называют «Котельниковской операцией».

Советское командование готовилось отражать немецкие контрудары с запада, в районе станицы Нижне-Чирской, где расстояние от линии фронта до позиций войск Паулюса было наименьшим, и наступление с юго-западного направления оказалось для него полной неожиданностью. В результате этой ошибки 302-я стрелковая дивизия Красной армии, принявшая на себя основной удар «группы Гота», была быстро рассеяна. В порядках 51-й армии Сталинградского фронта, державшей оборону на внешнем кольце окружения, возникла брешь. Армия вынужденно отступила и закрепилась на северном берегу реки Аксай, а на помощь ей из резерва выдвинулась 2-я гвардейская армия. Затяжные бои развернулись за хутор Верхне-Кумский, который после четырёх дней ожесточённых боев красноармейцам пришлось оставить, отступив 20 декабря за реку Мышкова. Таким образом, танкам «группы Гота» оставалось преодолеть всего 35–40 км до позиций, удерживаемых 6-й армией. Паулюс даже начал стягивать собственные танковые подразделения в юго-западную часть «котла» в районе Мариновки, намереваясь нанести встречный удар. На юго-западном фланге Сталинградского фронта сложилась критическая ситуация.

Лучшая защита – нападение

В ответ советское командование решило провести наступательную операцию на Среднем Дону силами Юго-Западного и Воронежского фронтов, угрожая флангам и тылам рвущихся к Сталинграду немецких подразделений – тем более что здесь оборонялись менее стойкие войска немецких союзников (8-я итальянская и 3-я румынская армии).

1-я гвардейская армия (далее – ГвА) Воронежского фронта и 3-я гвардейская армия Юго-Западного фронта должны были нанести удар по сходящимся направлениям на Миллерово с целью окружения и уничтожения основных сил 8-й итальянской армии и немецкой оперативной группы «Холлидт». Вспомогательный удар наносился в направлении хутор Морозовский–станица Тацинская силами 5-й танковой армии с целью разгрома оборонявшейся здесь 3-й румынской армии и нейтрализации аэродромов, с которых велось снабжение войск Паулюса.

На участке удара 1-й ГвА пехотные части должны были прорвать оборону противника, после чего в образовавшуюся брешь планировалось ввести бронированный кулак наступавших сил – 18-й, 24-й, 25-й и 17-й танковые корпуса (далее – ТК), приданные армии. Они должны были заблаговременно переправиться на Осетровский плацдарм – клочок земли на западном берегу Дона у населённых пунктов Верхний и Нижний Мамон, удерживавшийся частями РККА с июля 1942 года. Здесь правый берег Дона, в отличие от других мест, полог и удобен для переправы. Река в этом месте несколько раз резко поворачивает, образуя подковообразный изгиб, «пяточной» частью развёрнутый на запад. Именно на этой «подкове», средняя ширина которой достигала пяти, а расстояние от носка до задних её концов – десяти километров, должны были сконцентрироваться перед броском советские танки.

Два моста для переправы танков на плацдарм сапёры строили по ночам из вмороженных в лёд дубовых брёвен, которые сверху для маскировки присыпали снегом. В результате вся техника была успешно переправлена, при этом только один танк из-за ошибки механика-водителя соскользнул с бревен и ушёл на дно вместе с экипажем.

Танки идут в прорыв

Наступление на Среднем Дону началось 16 декабря в 8:00 с полуторачасовой артиллерийской подготовки. Затем, в 9:30, на полосе фронта шириной 350 км, от Новой Калитвы в Воронежской области (на правом фланге фронта) до станицы Чернышковская в Ростовской области (крайняя точка левого фланга), в наступление перешли стрелковые дивизии. В середине декабря 1942 года стояли сильные морозы, лёд на Дону был достаточной толщины, поэтому пехотинцы легко форсировали реку.

В районе Осетровского плацдарма изначально всё пошло не по плану, к 11 часам стрелковые соединения, несмотря на ожесточённое сопротивление 3-й итальянской пехотной дивизии «Равенна», вклинились во вражескую оборону на 1,5–2 км, но дальше продвинуться не могли. Вспоминает житель села Верхний Мамон В. А. Яньшин, которому в декабре 1942 года исполнилось пятнадцать лет:

«Подходим к машинам, солдаты разговаривают с женщинами. И стали рассказывать о наступлении. Немецкая (на самом деле итальянская – прим. автора) передовая была сильно укреплена колючей проволокой в несколько рядов, заминирована противотанковыми и пехотными минами. Вызвали сапёров, и те под шквальным огнём стали резать проволоку и разминировать…»

Начался второй день боёв в горловине Осетровского плацдарма, сроки наступления срывались, а потому командованию Воронежского фронта пришлось подключить к прорыву вражеских позиций 18-й и 25-й ТК. Вспоминает участник тех боев танкист Д. И. Сардинов: «Вон до того моста танки шли беспрепятственно, а на подъёме в нас начали стрелять. Пушки у немцев были выкрашены белой краской под цвет снега, откуда стреляют – не видно…» Несколькими попаданиями танк Сардинова был выведен из строя, и экипажу пришлось спешно покинуть машину.

Наконец линия обороны противника, охватывавшая Осетровский плацдарм, была прорвана, и два корпуса пошли в прорыв расходящимся веером. 17 декабря в 11:30 24-й ТК также начал переправу своих войск на плацдарм. К 18:30 бригады корпуса переправились на противоположный берег Дона и приступили к выполнению своих боевых задач.

Из всех введённых в прорыв танковых корпусов самый протяжённый марш по тылам противника предстояло совершить нацеленному на станицу Тацинскую 24-му ТК генерал-майора В. М. Баданова. В этом населённом пункте располагался крупнейший немецкий транспортный аэродром, на котором на тот момент базировалось около трёхсот тяжёлых транспортных самолётов Ju-52. 25-й ТК генерал-майора танковых войск П. П. Павлова одновременно должен был атаковать аэродром в Морозовском.

В состав 24-го ТК входили 4-я гвардейская (командир – полковник Г. И. Копылов), 54-я (командир – полковник В. М. Поляков) и 130-я (командир – подполковник С. К. Нестеров) танковые и 24-я мотострелковая (командир – полковник В. Л. Савченко) бригады, а также 13-я инженерно-минная рота и 156-я подвижная ремонтная база. Для выполнения поставленной задачи корпус был усилен 658-м зенитным артиллерийским полком и 413-м отдельным гвардейским минометным дивизионом. К началу операции корпус насчитывал 10 709 человек и 159 танков Т-34 и Т-70.

Каждая танковая бригада состояла из двух танковых и одного мотострелкового батальона, истребительно-противотанковой артиллерийской батареи и роты управления. В состав мотострелковой бригады входили три мотострелковых батальона, артиллерийский и зенитный артиллерийский дивизионы, минометная батарея и рота управления. Укомплектованность корпуса танками составляла почти 90 %, автотранспортом – 50 %, личным составом – 70 %.

Разработкой плана действий 24-го ТК в первой половине декабря занимался штаб корпуса, возглавляемый полковником А. С. Бурдейным. После перехода в прорыв в полосе наступления 4-го гвардейского стрелкового корпуса танкистам Баданова предстояло в течение первого дня выйти в район населённых пунктов Твердохлебово и Лофицкое, к исходу второго дня продвинуться к Дёгтево, третьего – к Ильинке. К концу четвёртого дня наступления было необходимо захватить станицу Тацинскую и ликвидировать немецкий аэродром.

Танки в снегах

Корпус наступал двумя колоннами по двум маршрутам: 130-я танковая бригада (далее – ТБр) после ввода в бой наступала на Маньково и Калитвенскую, за ней шла 54-я ТБр. 4-я гвардейская ТБр (далее – ГвТБр) двигалась к Кутейниково, следом за ней – 24-я мотострелковая бригада (далее – МсБр). На броне танков, несмотря на сильный мороз, ехал танковый десант.

Зима 1942 года выдалась морозной и снежной – глубина снега, особенно в лощинах, превышала метр. Снег налипал на приборы наблюдения и прицеливания, поэтому для улучшения обзора механикам-водителям приходилось ехать с открытыми люками, через которые в танк проникали холод и снег. Несмотря на то, что видимость ночью была ограничена, танкистам в целях маскировки запрещалось пользоваться фарами.

Чтобы предупредить обморожения личного состава, а также для очистки от снега приборов прицеливания и наблюдения, танки каждый час делали остановки. В силу господства немцев в воздухе колонны двигались преимущественно ночью, днём штурмуя занятые противником населённые пункты или отдыхая.

В составе 54-й ТБр в качестве механика-водителя танка Т-34 в рейде участвовал Р. Н. Назаров:

«…Был сильный мороз. Снег забивал смотровые щели, проникал в машины и висел там белой пылью. Во время налётов бомбардировщиков танки разъезжались по степи и, маневрируя, уклонялись от сброшенных бомб. Для танков были страшны только прямые попадания. Их удалось избежать. Оберегаясь от бомбардировщиков, мы двигались, в основном, ночами, с потушенными фарами. Днём же танки небольшими группами совершали броски-перекаты от одного укрытия к другому. При этом постоянно велись бои за хутора…»

Первоначально 24-й ТК шёл вслед за 25-м ТК, отправив в его порядки разведывательные группы, каждая из которых включала в себя разведвзвод, усиленный одним-двумя средними танками Т-34 и одним-двумя лёгкими танками Т-70. Кроме того, усиленные передовые отряды численностью до танковой роты с приданным сапёрным взводом выдвигались к населённым пунктам для определения нахождения там противника. Фланги колонн прикрывали боевые охранения в составе одного-трёх танков Т-34 и одного-двух Т-70 с десантом пехоты. Командир корпуса и командиры бригад осуществляли управление войсками по радио из своих командирских радийных танков. Связь корпуса со штабами армии и фронта осуществлялась посредством подвижных радиостанций, специально выделенных для этой цели.

Так как дальность предстоящего рейда составляла порядка 250 километров, что усложняло последующее снабжение 24-го ТК, он изначально получил по два комплекта боеприпасов на все виды вооружений, по две заправки ГСМ для всего транспорта и продовольствие для личного состава из расчёта на пять суток.

Первые километры, первые успехи

Ночью 18 декабря около 2:00 танки корпуса Баданова вслед за 25-м ТК вышли в район села Твердохлебово, одновременно разведывая ситуацию в районе Поповки, Лофицкого и Расковки. Так как в Расковке был выявлен довольно мощный и готовый к бою немецкий гарнизон. Баданов решил не тратить времени на её штурм, а захватить Поповку и Лофицкое, что танкисты и сделали, выбив оттуда немцев неожиданной атакой. Во второй половине того же дня 24-й ТК отрезал пути отступления Богучарской группировке противника в направлении на совхоз №397 и Талы, что предопределило её дальнейший разгром.

Продвижение танковых бригад корпуса было стремительным. К 19:00, обойдя совхоз №397, советские танки ворвались в него с запада, откуда их не ждали, и уничтожили располагавшееся здесь немецкое подразделение. При этом был захвачен склад с горючим и взяты пленные. Совершив 25-километровый марш, к 20:00 бригады с ходу заняли село Марьевку.

19 декабря перед передовыми 130-й и 4-й ТБр была поставлена задача к исходу дня освободить село Маньково-Калитвенское, а также оседлать важный узел дорог в районе села Дёгтево, тем самым отрезав подразделениям «группы Холлидта» пути отхода на Миллерово. Кроме этого, 130-я ТБр должна была выбить немецкий гарнизон из села Чертково. В суровых условиях зимней степи, где было невозможно найти топливо для костров и укрытие для отдыха, удержание в своих руках населённых пунктов имело огромное значение. Занимая сёла и станицы на пути возможного отступления итальянских и немецких войск, советские танкисты и пехотинцы превращали их в укреплённые пункты, вынуждая противника штурмовать их или обходить по глубоким снегам, в условиях степных ветров и сильных морозов.

После небольшого отдыха танки 130-й бригады, совершив за ночь 40-километровый марш по заснеженной степи, к утру оказались возле Маньково-Калитвенского. Так как село оборонял сильный итальянский гарнизон, было решено штурмовать его силами сразу двух ТБр – 130-й и 54-й (продвигавшейся во втором эшелоне). 1-й и 3-й батальоны 130-й ТБр атаковали село на максимальной скорости с севера, затрудняя артиллеристам противника точное прицеливание. 54-я ТБр заблаговременно обошла Маньково-Калитвенское с востока и юго-востока, откуда нападения не ждали. В результате ожесточённого боя гарнизон был разгромлен – советские танкисты уничтожили около 800 солдат противника, две зенитные батареи, несколько танков, захватили склады инженерного и интендантского имущества, продовольствия, горюче-смазочных материалов, боеприпасов и оружия, а также несколько мотоциклов и около трёхсот грузовых машин, которые тут же распределили между бригадами, передав их основную часть 24-й МсБр.

2-й батальон 130-й ТБр пытался взять Чертково, но столкнулся с хорошо подготовленной обороной противника, и сам был вынужден перейти к оборонительным действиям, лишив противника возможности помочь гарнизону в Маньково-Калитвенском. На станции Чертково удалось освободить около четырёхсот человек, предназначенных для вывоза в Германию.

В это время 4-я ГвТБр (с 24-й МсБр во втором эшелоне) продвигалась параллельным маршрутом: к вечеру 18 декабря им удалось взять село Шуриновку, 19 декабря в 11:00 – Кутейниково, где танкисты полностью разгромили немецкий гарнизон. При этом противник потерял 417 солдат и офицеров убитыми и ранеными, а бригада – 46 человек.

После небольшого отдыха, заправки горючим и пополнения боеприпасами ночью 20 декабря 24-й ТК продолжил движение своих танковых бригад на юг, а 24-я МсБр осталась в Маньково-Калитвенском для обеспечения безопасности тылов. Утром советские танки были уже возле населённого пункта Дёгтево, гарнизон которого, помимо села, защищал ещё и важный узел дорог, ведущих к Миллерово и Тацинской. Кроме немецкого гарнизона здесь находились части разбитой 11-й румынской пехотной дивизии. Опять был предпринят обходной манёвр – в 17:00 54-я ТБр (сменившая в передовом эшелоне 130-ю ТБр) атаковала Дёгтево с запада, а 4-я ГвТБр – с севера. Вскоре село было освобождено от захватчиков, а вместе с ним – и военнопленные, которые содержались здесь в небольшом концентрационном лагере. Многие из них были сильно истощены и с трудом передвигалась, остальная же часть освобождённых попросила выдать им оружие и принять в состав десанта. Этих людей вооружили трофейными винтовками и автоматами, и они пополнили число танковых десантников.

Немецкое командование пыталось задержать продвижение советских танковых корпусов массированными бомбардировками. Атакам с воздуха танкисты противопоставляли рассыпанный строй и высокую скорость передвижения. При появлении вражеских самолётов командованием бригад передавались сигналы на развёртывание из колонн в линию, и движение продолжалось. В результате потери танков от бомбёжек были минимальными – больше страдал автотранспорт, которого и без того остро не хватало. Для бомбометания немецкие лётчики обычно заходили сзади, но случалось, что они атаковали и спереди, и с флангов, поэтому на один танк могли одновременно нападать два самолёта. Вспоминает командир танка Н. И. Горягин:

«Мы выводили танки из-под прямого бомбового удара прежде всего за счёт внимательного наблюдения за появляющимися вражескими самолётами. Через открытый люк наблюдали за тем самолётом, который направляется или резко разворачивается на танк, а другие бомбардировщики в этот момент как будто для нас не существовали. Всё внимание сосредоточивалось только на том самолёте, который шёл для удара по танку. Как только одна бомба или несколько отделялись от самолёта, давалась команда механику-водителю, в какую сторону развернуть танк»

За три дня боёв и маршей корпус прошёл 120 км, далеко оторвавшись от пехотных частей, которые подошли к Дёгтево только через четверо суток после его освобождения. Несмотря на это, Баданов не давал своим подчинённым длительного отдыха. 21 декабря 24-й ТК вышел в район Криворожья и разгромил остатки отступавшей здесь 11-й румынской пехотной дивизии. Была перехвачена радиограмма: «Остатки дивизии отходят в беспорядке, потеряна вся артиллерия и другая боевая техника. С фронта, справа и слева – русские…»

Около 20:00 танки достигли населённого пункта Большинка. Перейдя по уцелевшим мостам через реку Большая, 130-я ТБр атаковала противника с северного направления, уничтожила его боевое охранение и ворвалась на окраину села. Пока немцы группировали силы для контратаки, с северо-западного направления в Большинку ворвалась 54-я ТБр, и к 23:00 село было полностью освобождено.

Бой за станицу Скосырскую

В ночь с 21 на 22 декабря эти же бригады очистили от противника другое село – Ильинку. Теперь 24-му ТК оставалось всего около 60 километров до Тацинской, но на полпути к ней находилась другая сильно укреплённая немцами станица – Скосырская, лежавшая на важном перекрёстке степных дорог. Подступы к ней прикрывала река Быстрая, лёд на которой мог выдержать танки, но берега были заминированы. Тем не менее, танкисты смогли быстро форсировать эту преграду.

Генерал Баданов решил штурмовать станицу не в лоб, а с флангов, предварительно сконцентрировав на них свои основные силы – 54-ю и 130-ю ТБр, а также 1-ю стрелковую роту (далее – СР) 1-го стрелкового батальона (далее – СБ) 24-й МсБр. Остальные подразделения имитировали штурм станицы с севера, чтобы отвлечь на себя основные силы гарнизона, состоявшего из полубатальона немцев и полутора сотен казаков. Штурм начался в ночь с 22 на 23 декабря, и к утру всё было кончено. Остатки гарнизона пытались прорваться из охваченной боем Скосырской на юг в Тацинскую, но попали в засаду, заблаговременно организованную на южной окраине станицы, и были уничтожены.

В Скосырской ещё шёл бой, когда в 17:00 Баданов направил на юг группу под командованием старшего лейтенанта Е. Е. Морозова (состоявшую из двух танков, двух 76-мм орудий и роты автоматчиков). Она должна была оседлать развилку дорог между Тацинской и Скосырской, но, проплутав в темноте, нашла этот перекрёсток только к часу ночи. Чтобы не спугнуть отступавшие из Скосырской немецкие машины, Морозов решил пушки не использовать. Вот что он вспоминал об этом впоследствии:

«…пушки не годятся, слишком много шума. – Что же предпринять? И вдруг пришло простое и ясное решение: ведь машины идут без фар, значит шофёры из-за густого снега видят не дальше своего носа. А раз так… Одним из танков, развернув назад башню, заняли середину дороги. В несколько минут бойцы закидали танк снегом и притаились, держа наготове автоматы. Первая же машина с гитлеровцами, как слепая, с ходу врезалась в танк. Из неё посыпались перепуганные и ошарашенные немцы. Несколько сухих автоматных очередей, и снова тишина. Недолгое ожидание, и снова повторяется всё сначала»

Всего противник потерял в Скосырской порядка 800 солдат и офицеров (из которых 150 казаков из немецких казачьих формирований), в плен сдались 215 солдат и офицеров, было захвачено четыре склада с боеприпасами и продовольствием, а также 32 исправные автомашины.

Теперь 30-километровому маршу на Тацинскую ничто не мешало, если не считать того, что танкисты и мотострелки были сильно измотаны. Тяжёлая ситуация сложилась с боеприпасами и горючим – последнего оставалось фактически только на то, чтобы дойти до станицы и взять её. Но командование фронта требовало немедленно нейтрализовать немецкие транспортные аэродромы, поэтому Баданов принял решение оставить в Скосырской небольшой гарнизон и ремонтные подразделения, которые должны были вернуть в строй повреждённую технику, а основными силами после 2–3-часового отдыха выдвигаться на юг.

Кровавое Рождество 42-го

Тацинская была хорошо подготовлена немцами к обороне – её защищали части 62-й пехотной дивизии, а подступы к станице прикрывали десять артиллерийских батарей. От атак с воздуха аэродром защищала батарея из шести 88-мм зенитных орудий, которые могли вести огонь по наземным целям и легко прошивали броню «тридцатьчетвёрок» на дистанции от полутора километров. Интересно, что на самом деле в районе Тацинской было два аэродрома – ещё один, «Тацинская-Юг» (Новый Чолан), находился южнее неё.

Командование гарнизона станицы Тацинской не подозревало о назревавшей опасности и вело себя беспечно. Немецкие офицеры слышали о том, что к Скосырской подошли советские войска, но посчитали, что это всего лишь слухи. Командующий гарнизоном даже приказал наказывать тех, кто занимается их распространением, и только когда пришло известие, что гарнизон в Скосырской уничтожен, стало понятно, что русские действительно приблизились к Тацинской на опасно близкое расстояние. Но численность прорвавшихся сил немцам была неизвестна, и мысли, что это может быть целый танковый корпус, никто даже не допускал. Немцы посчитали, что Скосырскую занял небольшой отряд танков с десантом, который не отважится штурмовать хорошо укреплённую станицу.

Между тем, командование 24-го ТК решило скрытно подвести к Тацинской танки с десантом и к утру 24 декабря сконцентрировать их на подступах к самой станице, железнодорожной станции и аэродромам. Начало атаки назначили на 7:30 – она должна была начаться с первым залпом гвардейских миномётов после передачи по радио сигнала «555».

130-я ТБр начинала атаку с позиций в четырёх километрах восточнее Тацинской, 4-я ГвТБр – с запада и северо-запада, из района хутора Михайлов. К 6:00 две артиллерийские батареи корпусного артиллерийского полка оборудовали позиции в трёх километрах севернее станицы, их прикрывала 1-я рота 1-го батальона 24-й МсБр. 54-я ТБр должна была атаковать с запада и юго-запада – её основной целью стал аэродром. 413-й отдельный гвардейский миномётный дивизион, которому и поручили дать старт операции, расположился рядом с артиллеристами. Батареи 658-го зенитного артиллерийского полка распределили между бригадами.

Распорошенной между гарнизонами освобождённых сёл и станиц 24-й МсБр следовало сконцентрироваться в Скосырской, постепенно передавая удерживаемые населённые пункты наступавшим следом пехотным дивизиям, и после этого подтянуться к Тацинской.

Густой туман облегчил скрытность подхода советских войск. Атака станицы началась точно по плану в 7:30 и оказалась полной неожиданностью для немцев. Как раз прошёл праздник католического (и протестантского) Рождества, и многие немцы спокойно спали после праздничного ужина. Расчёты зенитных и противотанковых орудий сидели в тепле, а возле пушек никого кроме часовых не было. Уже к 8:00 танки 130-й ТБр перерезали железную дорогу Тацинская–Морозовский и оседлали перекрёсток шоссейных дорог юго-восточнее станицы. В 9:00 1-й и 2-й батальоны бригады ворвались на аэродром, находившийся южнее станицы, тараня самолёты и давя гусеницами лётно-технический состав. Около двухсот человек персонала авиабазы, оборонявшиеся по периметру аэродрома, не смогли этому воспрепятствовать. 3-й батальон ворвался на железнодорожную станцию, где уничтожил два эшелона с топливом.

54-я ТБр, атакуя с запада и юго-запада, вышла на южную окраину Тацинской, в район аэродрома «Тацинская-Юг». Свободную от противника дорогу к аэродрому, место расположения противотанковой батареи немцев и расположение аэродромной охраны танкистам указал местный житель, тринадцатилетний мальчик Гриша Волков. Вот что вспоминал об этом лейтенант Б. Мельник: «В разгар боя я потерял своего проводника и встретил его только после полного взятия Тацинской. Он шёл усталый, весь в копоти, на шее висел трофейный автомат, а на поясе – парабеллум. Он был не один, с ним ещё два мальчика».

Утром 24 декабря на немецких аэродромах в Тацинской царили беспорядок и паника. Вспоминания участника тех событий лётчика люфтваффе Курта Штрайта были опубликованы в 1952 году в западногерманской газете «Дойче зольдатен цайтунг» в статье под названием «О тех, кто вырвался из преисподней»:

«Утро 24 декабря 1942 г. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолёты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди. Всё, что может бежать, двигаться, лететь, пытается разбежаться во все стороны. Кто же даст приказ, куда направиться пилотам, пытающимся вырваться из этого ада? Стартовать в направлении Новочеркасска – вот всё, что успел приказать генерал (командир VIII авиакорпуса генерал-майор Мартин Фибиг – прим. автора). Начинается безумие… Со всех сторон выезжают на стартовую площадку и стартуют самолёты. Всё это происходит под огнём и в свете пожаров. Небо распростёрлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие. Вот один «JU-52», не успев подняться, врезается в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромном облаке пламени. Вот уже в воздухе сталкиваются «Юнкерс» и «Хейнкель» и разлетаются на мелкие куски вместе со своими пассажирами. Рёв танков и авиамоторов смешивается со взрывами, орудийным огнём и пулемётными очередями в чудовищную симфонию. Всё это создаёт полную картину настоящей преисподней».

Танкам было сложно таранить большие транспортные самолёты и бомбардировщики. В случае удара по шасси самолёт мог упасть сверху на бронированную машину и вспыхнуть вместе с ней. Механики-водители били по хвостам самолётов, но те отскакивали, скользя по обледеневшей поверхности аэродрома. Однако вскоре танкисты приноровились вдавливать их гусеницами в утрамбованный снег, перед этим ударив корпусом по хвостовой части фюзеляжа ближе к крыльям, и дело пошло лучше.

Разнятся оценки количества уничтоженных в Тацинской самолётов – в советской публицистике долгое время фигурировала цифра в 300 и более самолётов, 50 из которых находились в разобранном виде на железнодорожной станции на платформах недавно прибывшего эшелона, где и были сожжены. По боевым донесениям 24-го корпуса, на аэродроме было уничтожено около 40 немецких самолётов. Немецкие же документы подтверждают цифру в 72 машины, что тем более стало значительной потерей для транспортного флота люфтваффе. В интернете встречаются рассуждения, что на одном аэродроме не могло разместиться столько самолётов, однако даже генерал-майор вермахта Ганс Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград» указывает, что когда немцам удалось вернуть Тацинскую, на аэродроме «…находилось почти 100 неповреждённых немецких самолётов…» (утверждение, которое требует глубокой проверки).

Всего в Тацинской, помимо самолётов, корпус уничтожил 3500 солдат и офицеров противника, 50 орудий, 15 танков, 73 автомашины, были захвачены три склада с продовольствием и пять – с боеприпасами, а также 300 тонн бензина.

Ко второй половине дня 24 декабря бои несколько стихли. Началась зачистка станицы от ещё прятавшихся по подвалам, погребам и прочим местам немцев, которой руководил начальник особого отдела НКВД 24-го ТК Андреев. Зачистка велась несколько дней с помощью местного населения. Так, на второй день пребывания в Тацинской танкисты, собиравшиеся позавтракать в одном из частных домов, обнаружили в подполе четырёх немцев из числа технического персонала аэродрома. Один из них кашлял, что и выдало всю группу. Ещё одна группа была обнаружена старшиной Старостиным на трофейном вещевом складе, где он подбирал себе комбинезон. Старшина заметил, что одна из куч с комбинезонами шевелится. Часовой, охранявший склад, дал очередь из автомата, на которую сбежались мотострелки. Через некоторое время они вывели из склада группу немцев, переодетых в штатскую одежду.

В 17:00 Баданов доложил в штаб фронта: «Тацинская полностью очищена от противника. В строю 58 танков: 39 Т-34, 19 Т-70. Обеспеченность горючим и боезапасами: дизельное топливо – 0,2 заправки, бензин 1-го сорта – 2, бензин 2-го сорта – 2, боезапасы – 0,5 боекомплекта. Корпус занял круговую оборону. Пехоту и танки врываем в землю».

Приказано стоять насмерть

Но взятие станицы оказалось относительно простым делом, и гораздо сложнее было её удержать. Немецкое командование было обеспокоено ситуацией, сложившейся в связи с советским наступлением на левом фланге и прорывом в немецкий оперативный тыл танковых корпусов противника. После сообщения, полученного из Скосырской о том, что тамошний гарнизон подвергся атаке советских танков, командир VIII авиакорпуса генерал-майор Мартин Фибиг связался со штабом группы армий «Дон» и доложил обстановку. С железнодорожной станции Обливской к Тацинской был отправлен немецкий бронепоезд, но уже на полдороги на станции Ковылкин его обстреляли советские танки 25-го ТК.

Приказом командующего группой армий «Дон» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна из остатков 11-й танковой дивизии (далее – ТД) и прочих подразделений была образована «группа Пфейфера», призванная освободить Тацинскую и уничтожить 24-й ТК. Из состава 11-й танковой дивизии выделили боевую группу «Унрейн» (в неё вошли 22 танка, 6 самоходных орудий и 350 пехотинцев), которая быстрым маршем направилась в район Скосырской. Следом с реки Мышкова отводилась и 6-я танковая дивизия, составлявшая ядро ударной группировки 4-й танковой армии вермахта, прорывавшейся к Сталинграду в районе Котельникова – её направили против 25-го ТК. От наступления на Сталинград немцам пришлось отказаться. Манштейн вспоминал:

«…Аэродромы Морозовская и Тацинская подверглись жесточайшему разгрому, в результате которого материальная часть и горючее уничтожены, а личный состав наполовину перебит, другая же половина разбежалась неизвестно куда. Обеспечить окружённую армию Паулюса больше нечем…»

В район Тацинской немецкое командование начало стягивать все имевшиеся здесь силы: тыловые части, наземный персонал люфтваффе, школу унтер-офицеров, казачьи подразделения. Они постепенно брали под контроль все дороги, ведущие к станице.

25 декабря к 11:00 в район Скосырской вышла оперативная группа «Унрейн», тут же атаковала её и с ходу захватила. Тыловые части 24-го ТК и ремонтировавшиеся здесь танки, которые могли передвигаться самостоятельно, отошли в Ильинку. Уже в 13:00 немцы предприняли первую попытку штурма Тацинской, но, потеряв пять танков, откатились на исходные позиции. Дальше положение корпуса генерала Баданова ухудшалось с каждым часом.

В 18:00 командир 24-го ТК доложил штабу армии ситуацию и попросил помощи. 25-му ТК и 1-му ГвМсК было приказано прорываться на помощь к Баданову, тем более что они находились всего в сорока километрах от Тацинской. Но корпусам прорваться не удалось – их продвижение остановила вовремя переброшенная в район севернее станиц Тацинская и Морозовская 6-я танковая дивизия генерал-майора Эрхарда Рауса. Особенно большие потери понёс 25-й ТК – он был атакован при форсировании реки Быстрая и практически полностью уничтожен.

26 декабря около 5 часов утра в Тацинскую прорвались пять танков Т-34 с тремя топливозаправщиками, а к 6:00 – 24-я МсБр без топлива и боеприпасов. Дело в том, что около 7:00 на подходе к станице обозы бригады были атакованы немецким казачьим отрядом и почти полностью уничтожены. Теперь 24-й ТК практически в полном составе оказался в окружении.

С наступлением светлого времени суток в небе появились немецкие штурмовики Ju-87, которые принялись бомбить склады и боевые порядки корпуса. Немецкое командование сконцентрировало в районе Тацинской около 130 танков, что более чем в два раза превышало количество бронетехники, остававшейся у Баданова. Также немцы значительно превосходили защитников Тацинской в количестве пехоты. Начались постоянные бомбёжки и артиллерийские обстрелы, которые перемежались атаками, проводимыми с разных сторон. Противник выискивал слабину в обороне 24-го ТК, но найти её пока не мог, и все атаки были отбиты.

«Бадановцам» не хватало боеприпасов, поэтому в ход пошло всё трофейное оружие, захваченное корпусом ранее. Проблему с нехваткой топлива удалось временно решить за счёт трофеев, помощник командира корпуса по технической части инженер-полковник Орлов разработал заменитель дизельного топлива, состоявший на 25% из бензина ІІ сорта и на 75% – из авиационного масла, которое перед смешиванием разогревали на кострах в металлических бочках. Но скудные запасы 76-мм снарядов для танковых пушек таяли, а пополнить их было неоткуда, трофейные же боеприпасы к советским орудиям не подходили.

Чтобы подбодрить Баданова и его подчинённых, 26 декабря в 7:30 штаб Воронежского фронта отправил генералу радиограмму: «Корпус преобразован в гвардейский. Вы награждены орденом Суворова II степени. Поздравляю Вас и весь личный состав корпуса и от души желаю вам победы над врагом. Ватутин». Но в столь тяжёлой обстановке это было слабым утешением – корпусу были необходимы подкрепления, топливо и боеприпасы. В ответной радиограмме Баданов докладывал:

«Корпус испытывает острый недостаток в боеприпасах. Заменитель дизельного топлива разработан. Прошу прикрыть действия корпуса авиацией и ускорить продвижение передовых частей армии. Прошу авиацией подбросить боеприпасы. Баданов»

В 22:00 текст радиограммы приобрёл ещё более отчаянную тональность:

«Положение тяжёлое. Танков нет. Большие потери личного состава. Потеряна половина командного состава. Удержать Тацинскую не могу. Прошу разрешение на выход из окружения. Транспортные самолёты противника на аэродроме уничтожены. Баданов»

Однако штаб 1-й гвардейской армии категорически запретил оставлять Тацинскую, приказав оборонять её любой ценой. Баданову обещали и скорое прибытие подкрепления (которое намертво застряло в тридцати километрах от станицы), и доставку боеприпасов авиацией, но требовали держаться до последнего.

В ночь с 26 на 27 декабря немцы нащупали слабый участок обороны 24-го ТК и прорвали оборону 24-й МсБр в районе хутора Новоандреевского. Баданову пришлось ввести в бой часть своего резерва – пять танков 130-й ТБр под командованием командира 2-го ТБ капитана М. Е. Нечаева. За несколько минут до получения приказа он был тяжело ранен, но, туго перетянув рану, сел в свой танк и повёл экипажи за собой. Бой длился чуть больше часа – погибли четыре машины из пяти, но и семь танков противника горели на поле (три из них подбил экипаж Нечаева). Его машина оказалась последней уцелевшей, кончились снаряды, но вражеская атака продолжалась. Тогда нечаевская «тридцатьчетвёрка» понеслась на ближайший немецкий танк, протаранила его, и обе машины взорвались. Прорыв был ликвидирован дорогой ценой, а за подвиг капитану М. Е. Нечаеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Между тем, в Тацинской не прекращались артиллерийские обстрелы и бомбёжки. При этом аэродром обстреливался не столь интенсивно – видимо, немцы надеялись отремонтировать стоявшие там повреждённые самолёты и не хотели, чтобы сдетонировали авиабомбы, хранившиеся рядом в штабелях. Весь день 27 декабря Баданов забрасывал штаб фронта просьбами о помощи и разрешении на выход из окружения, но получал один и тот же ответ: «Помощь скоро будет, станицу держать». Вечером появились советские самолёты, которые сбросили боеприпасы, предназначенные для 24-го ТК, но из всего груза в расположение войск Баданова приземлилось лишь около 60% контейнеров. В 22:00 Баданов собрал военный совет, на котором было принято решение продолжать оборону Тацинской.

Ночью снова начались сильные атаки немцев, и часть корпуса оказалась отрезанной от основных сил. Наконец, в 1:30 Баданов получил разрешение на вывод своих войск из котла. За его судьбой и судьбой 24-го ТК лично следил Сталин. Когда Ватутин уже принял решение разрешить Баданову отход из Тацинской, с ним связались из Ставки Верховного Главнокомандования:

«Первая Ваша задача – не допустить разгрома Баданова и поскорее направить ему на помощь Павлова (командующего 25-го ТК) и Руссиянова (командующего 1-го гвардейского механизированного корпуса). Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую… Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало»

Корпус снова в строю

28 декабря в 2:00 Баданов отдал приказ по корпусу на выход из окружения. В 3:00 остатки 24-го ТК пошли на прорыв в северо-восточной (самой слабой) части кольца в районе хутора Михайлов, где оборонялся наземный персонал люфтваффе. Впереди шла 4-я ГвТБр, за ней – 130-я ТБр, в которой осталось всего семь танков, части усиления и 24-я МсБр, а замыкала колонну 54-я ТБр, остававшаяся наиболее полнокровной из всех. На подходе к хутору 4-я ГвТБр попала под артиллерийский огонь немцев, два танка загорелись. Выяснилось, что правее есть неглубокая балка, по которой Михайлов можно обойти и избежать штурма в лоб. Первыми по балке пошли танки 130-й ТБр, а следом за ними – остальные части корпуса. Прорыв удался, и утром к советским передовым частям в Ильинке вышло около тридцати танков и 927 человек – всё, что осталось от десятитысячного танкового корпуса.

Кроме трёхсот бойцов, прикрывавших отход корпуса, в Тацинской остались и пионеры, помогавшие танкистам 24 декабря. Вспоминает лейтенант Б. Мельник: «…у пруда я встретил нашего проводника, он был в траншее возле трофейного пулемёта… С ним ещё два мальчика. Они стреляли вдоль улицы, по которой наступали немцы». Танкист приказал мальчикам уйти, они ушли, но через некоторое время пулемёт заработал уже справа. По некоторым данным, Гриша Волков погиб от пули снайпера, по другим – его, как и его товарища Федю Игнатенко, 29 декабря схватили и расстреляли вместе с пленёнными в Тацинской бойцами 24-го ТК.

За свой рейд генерал-майор Баданов, помимо ордена Суворова II степени (он стал первым награждённым этой недавно введённой наградой), получил очередное звание генерал-лейтенанта. Танковый рейд к Тацинской стал легендарным, а материалы о нём печатались во всех советских газетах. При этом, как водится, трагические моменты операции замалчивались, зато внимание акцентировалось на героических моментах рейда, которых и в самом деле было немало. За десять дней боёв корпус уничтожил 106 орудий, 84 танка, 72 (по другим данным, от 40 до 350) самолётов, 11 292 офицеров и солдат противника, а ещё 4 769 человек «бадановцы» взяли в плен. В суровых условиях зимней степи танкисты и мотострелки с боями преодолели 240 километров – такие темпы наступления до этого показывали только немецкие танковые подразделения летом 1941 года.